Меню статьи:
Писатели нередко вдохновляются собственной биографией, создавая художественные произведения. Примером автобиографической прозы является повествование Виктора Астафьева «Фотография, на которой меня нет», краткое содержание которого читатель прочтет в этой статье.
Специфика рассказа Виктора Астафьева
Особенностью «Фотографии, на которой меня нет», прежде всего, является специфический язык рассказа. Текст испещрен просторечными словами, диалектизмами, архаизмами и прочими фразами, непривычными читательскому уху. Удивительный характер речи сопровождается описаниями традиций, уклада, была и устоев села.
Уважаемые читатели! Предлагаем ознакомиться с Виктора Астафьева
Сюжет произведения – прост и незамысловат. Но вопреки кажущейся тривиальности сюжета, автор обратился в рассказе ко множеству актуальных тем:
- процесс раскулачивания и результаты этого процесса для крестьян;
- особенности жизни российской глубинки в первых годах ХХ века;
- бытовые трудности сибирских крестьян;
- сложность и противоречивость учительского занятия…
Идея произведения высказана писателем в последних, завершающих словах рассказа. Виктор Астафьев пишет, что фотография села сравнима с летописью, историей жизни деревни, которую можно повесить на стену.
В основе рассказа – реальный случай из жизни писателя. Стоит упомянуть, что Виктор Астафьев выступает прототипом главного героя рассказа «Фотография, на которой меня нет», к краткому изложению которого мы перейдем ниже.
Случай этот таков: однажды в деревню приехал фотограф из города. В начале ХХ века профессия фотографа была делом прибыльным, а фотография – праздником, к которому долго готовились. Но в ключевой момент главный герой слег с болью в коленях и не пошел к фотографу. Из-за этого повествование получило название «Фотография, на которой меня нет».
Краткий пересказ содержания «Фотографии, на которой меня нет»
Действия повествования разворачиваются зимой. Ученики сибирской школы узнают: в деревню прибывает фотограф. Мастер хотел запечатлеть школьников, что воспринималось событием существенным и важным.
Стоит ли говорить, что и сам мастер фотографии воспринимался человеком уважаемым и весомым. Жители деревни задумались: где же будет жить фотограф? Школьные учителя – молоды, живут в хижине, скорее напоминающей барак. Кроме того, у них в доме – маленький ребенок, который постоянно плачет и кричит. Фотографу не пристало жить в таких условиях. Тогда жители принимают решение: приезжего поселят в доме десятника конторы, занимающейся сплавом леса.
Далее автор в красках описывает приготовления к фотографии. Школьники думают, кто и какое место займет. Главный герой узнает, что ему и другу отвели место в заднем ряду, потому что ребята не отличались примерным поведением и прилежной учебой. Мальчики расстроились, а потому пошли кататься на санках.
Катаясь на санках, главный герой набрал полные сапоги снега, и ночью у мальчика заболели ноги. Видимо, он унаследовал ревматизм – от матери, которая давно умерла. Юношу лечит бабушка, но болезнь терзает мальчика до утра: на рассвете главного героя посетил закадычный товарищ – Саня, чтобы справиться о здоровье друга. Стало ясно, что плохое самочувствие не позволяет мальчику идти фотографироваться, и Саня решает морально поддержать друга. Это значило, что и он не пойдет позировать для фотографии.
Бабушка главного героя приободрила внука, пообещав, что отвезет ребят к лучшему сельскому фотографу. Но мальчики не хотели этого, ведь на той фотографии не было бы школы, где учились ребятишки.
Болезнь вынудила мальчика пролежать в постели неделю. В школу юноша в это время не ходил. Вскоре бабушку и внука посетил директор школы, который принес фотографию. Здесь писатель переходит к описанию нравов и порядков села. Ситуация похожа на ту, которую описывает украинский писатель Иван Багряный. Каждый житель села старался относиться к соседу уважительно (не важно, был ли это простой крестьянин или ссыльный). Профессия учителя тоже вызывала уважение.
О профессии учителя
Давая характеристику краткого пересказа «Фотографии, на которой меня нет», невозможно не упомянуть о том, какую роль играл учитель в тот период. Преподаватели считались одними из самых уважаемых людей в деревне. Злодеи и хулиганы тоже слушались их. Возможно, причиной того были тяжелые условия, в которых приходилось работать учителям.
Школы часто плохо отапливались, а о книгах и хороших партах оставалось только мечтать. Дом, в котором располагалась школа, пишет Виктор Астафьев, – дело рук прадеда писателя (и, соответственно, главного героя). Изначально этот дом принадлежал семье автора, но потом прадед подвергся раскулачиванию, и дом отобрали. Семья переселилась в хижину, крыша которой текла, а стены продувались ветром.
Раскулачивание
Это страшный и жестокий процесс. Людей, которых предавали раскулачиванию, выгоняли из их домов – на улицу, отбирали нажитое имущество, опустошали домашнее хозяйство. Семьи теряли все, оставаясь без средств к существованию.
Некоторые семьи высылали, других – подселяли в чужие дома. Главный герой вспоминает, как конец деревни полнился пустыми домами, где некогда жили ныне раскулаченные крестьяне. Бывшие «кулаки», изгнанные из собственных домов, заселяли пустые хижины ссыльных крестьян, но и там не спешили распаковывать оставшиеся жалкие вещи, ожидая, что их снова выселят.
«Новожители»
Так автор называет тунеядцев, приходивших, словно стервятники, в пустые дома раскулаченных и ссыльных крестьян. «Новожители» не ценили чужого имущества, доводили дома до плачевного состояния и уходили гробить следующее опустевшее гнездо.
В доме, где ныне располагалась школа, сначала «квартировалось» колхозный совет, после хижину заняли «новожители», ну а остатки были отданы под школу. Учителя старались наладить учебный процесс. Для этого требовались учебники и тетради. Организовав сбор вторичного сырья, учителям удалось выручить средства, чтобы купить необходимые школьные принадлежности.
Мужики из деревни своими руками сколотили столы и лавки, и учеба началась. Весенними месяцами тетради и чернила заканчивались, тогда учителя уводили школьников в лес, чтобы наблюдать за природой, устраивали импровизированные уроки биологии.
Сокращенный пересказ повествования и главные герои
Рассказ «Фотография, на которой меня нет» представляет главным героем отсутствующего на фотографии человека – Витю Потылицына.
Витя Потылицын
Из-за боли в коленях мальчик пропускает памятное фотографирование, очень расстраиваясь. Тогда учитель вместе с бабушкой главного героя утешают мальчика, обещая, что таких фотографий будет еще очень много.
Персонажи второго плана – это школьный учитель, бабушка Вити Потылицына и его лучший друг, одноклассник Саня.
Саня
Саня и Витя не отличались примерным поведением. Ребята любили шалить и учинять проказы. За мелкие проделки класс решил усадить мальков сзади – для фотографии. Обидевшись на коллег, юноши решают пойти кататься на саночках.
Саня уговаривает Витю идти кататься, а потому чувствует себя виноватым, когда у друга разболелись колени. Придя утром проведать друга и справиться о здоровье мальчика, Саня видит, что Витя болен и не встанет сегодня с кровати. Тогда верный товарищ тоже пропускает школу и, соответственно, день фотографии. Саня выказывает самоотверженность и способность жертвовать своими интересами ради товарища.
Витина бабушка
Мать мальчика, как читатель узнает из текста рассказа, умерла. Воспитанием героя занималась бабушка. Старушка выказывает любовь к внуку, пусть порой и покрикивает на шалуна. Женщина – добрая и заботливая. Когда внук заболевает, бабушка все время проводит у постели мальчика. Дедушка топит для внука теплую баню, а бабушка растирает внука мазями, готовит вкусные лакомства.
Также бабушка Вити выкупает на скопленные средства вещи своих соседей, чтобы вернуть их раскулаченным крестьянам.
Учитель
Имя школьного учителя – Евгений Николаевич. Мужчина самоотверженно относится к работе, любит учеников и волнуется о детях.
Мнение учителя уважают все без исключения, даже хулиганы. Из собственной зарплаты учитель выкраивает деньги, чтобы купить школьные принадлежности, заказать парты и книги. Также проявляет храбрость, когда защищает школьников от нападения змеи, несмотря на то что сам Евгений Николаевич со змеями никогда до этого не сталкивался.
1 вариант краткого содержания
Глухой зимой нашу школу взбудоражило невероятное событие: к нам едет фотограф из города. Фотографировать он будет «не деревенский люд, а нас, учащихся овсянской школы». Возник вопрос - где селить такого важного человека? Молодые учителя нашей школы занимали половину ветхого домишки, и у них был вечно орущий малыш. «Такую персону, как фотограф, неподходяще было учителям оставить у себя». Наконец фотографа пристроили у десятника сплавной конторы, самого культурного и уважаемого человека в селе.
Весь оставшийся день школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». По всему выходило, что меня и левонтьевского Саньку посадят в самый последний, задний ряд, поскольку мы «не удивляли мир прилежанием и поведением». Даже подраться не получилось - ребята просто прогнали нас. Тогда мы начали кататься с самого высокого обрыва, и я начерпал полные катанки снега.
Ночью у меня начали отчаянно ныть ноги. Я застудился, и начался приступ болезни, которую бабушка Катерина называла «рематизня» и утверждала, что я унаследовал её от покойной мамы. Бабушка лечила меня всю ночь, и уснул я только под утро. Утром за мной пришёл Санька, но пойти фотографироваться я не смог, «подломились худые ноги, будто не мои они были». Тогда Санька заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом - жизнь-то долгая. Бабушка нас поддержала, пообещав свезти меня к самому лучшему фотографу в городе. Только меня это не устраивало, ведь на фото не будет нашей школы.
В школу я не ходил больше недели. Через несколько дней к нам зашёл учитель и принёс готовую фотографию. Бабушка, как и остальные жители нашего села, относилась к учителям очень уважительно. Они ко всем были одинаково вежливы, даже к ссыльным, и всегда готовы были помочь. Даже Левонтия, «лиходея из лиходеев», наш учитель смог утихомирить. Помогали им деревенские, как могли: кто за дитём посмотрит, кто горшок молока в избе оставит, кто воз дров привезёт. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями.
Работать они начинали в «доме с угарными печами». В школе не было даже парт, не говоря уже о книжках с тетрадками. Дом, в котором разместилась школа, срубил ещё мой прадед. Я там родился и смутно помню и прадеда, и домашнюю обстановку. Вскоре после моего рождения родители отселились в зимовье с протекающей крышей, а ещё через некоторое время прадеда раскулачили.
Раскулаченных тогда выгоняли прямо на улицу, но родня не давала им погибнуть. «Незаметно» бездомные семьи распределялись по чужим домам. Нижний конец нашего села был полон пустых домов, оставшихся от раскулаченных и высланных семей. Их-то и занимали люди, выброшенные из родных жилищ накануне зимы. В этих временных пристанищах семьи не обживались - сидели на узлах и ждали повторного выселения. Остальные кулацкие дома занимали «новожители» - сельские тунеядцы. За какой-нибудь год они доводили справный дом до состояния хибары и переселялись в новый.
Из своих домов люди выселялись безропотно. Только один раз за моего прадеда заступился глухонемой Кирила. «Знавший только угрюмую рабскую покорность, к сопротивлению не готовый, уполномоченный не успел даже и о кобуре вспомнить. Кирила всмятку разнёс его голову» ржавым колуном. Кирилу выдали властям, а прадеда с семьёй выслали в Игарку, где он и умер в первую же зиму.
В моей родной избе сперва было правление колхоза, потом жили «новожители». То, что от них осталось, отдали под школу. Учителя организовали сбор вторсырья, и на вырученные деньги купили учебники, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили нам парты и лавки. Весной, когда тетради кончались, учителя вели нас в лес и рассказывали «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо».
Уже много лет прошло, а я всё ещё помню лица моих учителей. Фамилию их я забыл, но осталось главное - слово «учитель». Фотография та тоже сохранилась. Я смотрю на неё с улыбкой, но никогда не насмехаюсь. «Деревенская фотография - своеобычная летопись нашего народа, настенная его история, а ещё не смешно и оттого, что фото сделано на фоне родового, разорённого гнезда».
2 вариант краткого содержания
«Глухой зимою, во времена тихие, сонные нашу школу взбудоражило неслыханно важное событие».
Из города на подводе приехал фотограф!
Он приехал фотографировать учащихся!
Где поместить его на ночлег? В семье учителя - маленький ребенок, который болен и все время кричит.
Во второй половине дома, где живет учитель, размещалась контора. Там все время звонил телефон и люди громко кричали в трубку.
В «заезжем доме» - ямщики напьются и «вшей напустют» .
Фотограф был пристроен на ночь у десятника сплавконторы Ильи Ивановича Чехова. Там его могут угостить и умным разговором, и городской водочкой, и книжкой из шкафа.
Школьники готовились к съемке, обсуждая, что надеть, как причесаться. Было решено, что в первых рядах будут отличники, а хулиганы и двоечники - в последних.
Рассказчик и его друг Санька ни примерным поведением, ни оценками не могли похвастаться. Поэтому с горя, что окажутся в последнем ряду, где их никто и не разглядит, мальчишки накатались с горки на санках. Вернулись домой мокрые и разгоряченные.
Рассказчик страдал ревматизмом - и ночью у него разболелись ноги. Да так, что он завыл - сначала тихонько, по-щенячьи, затем и в полный голос.
Бабушка растерла ноги нашатырным спиртом, нашлепала его, закутала в пуховую шаль:
Спи, пташка малая, Господь с тобой и анделы во изголовье.
Но растирка не помогла. Мальчик бился и кричал.
Бабушка велела деду растопить баню и унесла туда мальчонку - сам он идти уже не мог.
Санька из солидарности тоже сказал, что фотографироваться не пойдет. Тем более, что ему было совестно, ведь это он сманил приятеля кататься.
Учитель приходит справиться о здоровье мальчика и приносит ему фотографию класса. «Уважение к нашему учителю и учительнице всеобщее, молчаливое. Учителей уважают за вежливость, за то, что они здороваются со всеми кряду, не разбирая ни бедных, ни богатых, ни ссыльных, ни самоходов. Еще уважают за то, что в любое время дня и ночи к учителю можно прийти и попросить написать нужную бумагу…»
Вот и благодарят учителей: то кринку сметаны «забудут» в учительских сенях, то дрова подвезут и у дома сгрузят.
Описываемые события происходили во времена раскулачивания.
«Раскулаченных и подкулачников выкинули вон глухой осенью, стало быть, в самую подходящую для гибели пору. И будь тогдашние времена похожими на нынешние, все семьи тут же и примерли бы. Но родство и землячество тогда большой силой были, родственники дальние, близкие, соседи, кумовья и сватовья, страшась угроз и наветов, все же подобрали детей, в первую голову грудных, затем из бань, стаек, амбаров и чердаков собрали матерей, беременных женщин, стариков, больных людей, за ними и всех остальных разобрали по домам».
Выселенные женщины ночью ходили в свои погреба за картошкой, соленьями, припасами. Они молили Бога о спасении одних и наказании других. «Но в те годы Бог был занят чем-то другим, более важным, и от русской деревни отвернулся».
Активисты-ликвидаторы разоряли крепкое хозяйство кулаков. «Катька Болтухина металась по селу, меняла отнятую вещь на выпивку, никого не боясь, ничего не стесняясь. Случалось, тут же предлагала отнятое самой хозяйке. Бабушка моя, Катерина Петровна, все деньжонки, скопленные на черный день, убухала, не одну вещь «выкупила» у Болтухиных и вернула в описанные семьи».
Выселяют и по второму разу, из тех избенок, где только угнездились. Баба Платошиха цепляется за косяк, срывая ногти в кровь. Ее швыряют на крыльцо, бьют сапогом по лицу. Тут родственник ее, немой Кирилл, что скрывался в лесу, подскочил и разнес ржавым колуном голову уполномоченному.
Бедно жило село, но учитель оказался очень деятельным: он послал школьников собирать утиль: старые самовары, тряпки, кости. Все это отвез в город и привез тетради, переводные картинки. «Мы попробовали сладких петушков на палочках, женщины разжились иголками, нитками, пуговицами.
Учитель еще и еще ездил в город на сельсоветской кляче, выхлопотал и привез учебники, один учебник на пятерых. Потом еще полегчение было - один учебник на двоих. Деревенские семьи большие, стало быть, в каждом доме появился учебник. Столы и скамейки сделали деревенские мужики и плату за них не взяли, обошлись магарычом, который, как я теперь догадываюсь, выставил им учитель на свою зарплату».
Так поднялась школа.
Учитель в теплое время ходит с учениками гулять в лес и поле и много рассказывает им, а дети делятся с ним своими знаниями о местной природе. Однажды компания увидела ядовитую змею и учитель, испугавшись за детей, убил ее палкой.
Фамилии учительской в деревне теперь никто не помнит, но главное, что осталось слово - Учитель.
Многие считают деревенские фотографии смешными, но это не так.
«Деревенская фотография - своеобычная летопись нашего народа, настенная его история, а еще не смешно и оттого, что фото сделано на фоне родового, разоренного гнезда».
Астафьев Виктор Петрович
Виктор Астафьев
Фотография, на которой меня нет
Глухой зимою, во времена тихие, сонные нашу школу взбудоражило неслыханно важное событие.
Из города на подводе приехал фотограф!
И не просто так приехал, по делу - приехал фотографировать.
И фотографировать не стариков и старух, не деревенский люд, алчущий быть увековеченным, а нас, учащихся овсянской школы.
Фотограф прибыл за полдень, и по этому случаю занятия в школе были прерваны.
Учитель и учительница - муж с женою - стали думать, где поместить фотографа на ночевку.
Сами они жили в одной половине дряхленького домишка, оставшегося от выселенцев, и был у них маленький парнишка-ревун. Бабушка моя, тайком от родителей, по слезной просьбе тетки Авдотьи, домовничавшей у наших учителей, три раза заговаривала пупок дитенку, но он все равно орал ночи напролет и, как утверждали сведущие люди, наревел пуп в луковицу величиной.
Во второй половине дома размещалась контора сплавного участка, где висел пузатый телефон, и днем в него было не докричаться, а ночью он звонил так, что труба на крыше рассыпалась, и по телефону этому можно было разговаривать. Сплавное начальство и всякий народ, спьяну или просто так забредающий в контору, кричал и выражался в трубку телефона.
Такую персону, как фотограф, неподходяще было учителям оставить у себя. Решили поместить его в заезжий дом, но вмешалась тетка Авдотья. Она отозвала учителя в куть и с напором, правда, конфузливым, взялась его убеждать:
Им тама нельзя. Ямщиков набьется полна изба. Пить начнут, луку, капусты да картошек напрутся и ночью себя некультурно вести станут. - Тетка Авдотья посчитала все эти доводы неубедительными и прибавила: - Вшей напустют...
Что же делать?
Я чичас! Я мигом! - Тетка Авдотья накинула полушалок и выкатилась на улицу.
Фотограф был пристроен на ночь у десятника сплавконторы. Жил в нашем селе грамотный, деловой, всеми уважаемый человек Илья Иванович Чехов. Происходил он из ссыльных. Ссыльными были не то его дед, не то отец. Сам он давно женился на нашей деревенской молодице, был всем кумом, другом и советчиком по части подрядов на сплаве, лесозаготовках и выжиге извести. Фотографу, конечно же, в доме Чехова - самое подходящее место. Там его и разговором умным займут, и водочкой городской, если потребуется, угостят, и книжку почитать из шкафа достанут.
Вздохнул облегченно учитель. Ученики вздохнули. Село вздохнуло - все переживали.
Всем хотелось угодить фотографу, чтобы оценил он заботу о нем и снимал бы ребят как полагается, хорошо снимал.
Весь длинный зимний вечер школьники гужом ходили по селу, гадали, кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки. Решение вопроса о распорядках выходило не в нашу с Санькой пользу. Прилежные ученики сядут впереди, средние - в середине, плохие - назад - так было порешено. Ни в ту зиму, ни во все последующие мы с Санькой не удивляли мир прилежанием и поведением, нам и на середину рассчитывать было трудно. Быть нам сзади, где и не разберешь, кто заснят? Ты или не ты? Мы полезли в драку, чтоб боем доказать, что мы - люди пропащие... Но ребята прогнали нас из своей компании, даже драться с нами не связались. Тогда пошли мы с Санькой на увал и стали кататься с такого обрыва, с какого ни один разумный человек никогда не катался. Ухарски гикая, ругаясь, мчались мы не просто так, в погибель мчались, поразбивали о каменья головки санок, коленки посносили, вывалялись, начерпали полные катанки снегу.
Бабушка уж затемно сыскала нас с Санькой на увале, обоих настегала прутом. Ночью наступила расплата за отчаянный разгул у меня заболели ноги. Они всегда ныли от, как называла бабушка болезнь, якобы доставшуюся мне по наследству от покойной мамы. Но стоило мне застудить ноги, начерпать в катанки снегу - тотчас нудь в ногах переходила в невыносимую боль.
Я долго терпел, чтобы не завыть, очень долго. Раскидал одежонку, прижал ноги, ровно бы вывернутые в суставах, к горячим кирпичам русской печи, потом растирал ладонями сухо, как лучина, хрустящие суставы, засовывал ноги в теплый рукав полушубка ничего не помогало.
И я завыл. Сначала тихонько, по-щенячьи, затем и в полный голос.
Так я и знала! Так я и знала! - проснулась и заворчала бабушка. - Я ли тебе, язвило бы тебя в душу и в печенки, не говорила: - повысила она голос. - Так он ведь умнее всех! Он бабушку послушат? Он добрым словам воньмет? Загибат теперь! Загибат, худа немочь! Мольчи лучше! Мольчи! - Бабушка поднялась с кровати, присела, схватившись за поясницу. Собственная боль действует на нее усмиряюще. - И меня загибат...
Она зажгла лампу, унесла ее с собой в куть и там зазвенела посудою, флакончиками, баночками, скляночками - ищет подходящее лекарство. Припугнутый ее голосом и отвлеченный ожиданиями, я впал в усталую дрему.
Где ты тутока?
Зде-е-е-ся. - по возможности жалобно откликнулся я и перестал шевелиться.
Зде-е-еся! - передразнила бабушка и, нашарив меня в темноте, перво-наперво дала затрещину. Потом долго натирала мои ноги нашатырным спиртом. Спирт она втирала основательно, досуха, и все шумела: - Я ли тебе не говорила? Я ли тебя не упреждала? И одной рукой натирала, а другой мне поддавала да поддавала: - Эк его умучило! Эк его крюком скрючило? Посинел, будто на леде, а не на пече сидел...
Я уж ни гугу, не огрызался, не перечил бабушке - лечит она меня.
Выдохлась, умолкла докторша, заткнула граненый длинный флакон, прислонила его к печной трубе, укутала мои ноги старой пуховой шалью, будто теплой опарой облепила, да еще сверху полушубок накинула и вытерла слезы с моего лица шипучей от спирта ладонью.
Спи, пташка малая, Господь с тобой и анделы во изголовье.
Заодно бабушка свою поясницу и свои руки-ноги натерла вонючим спиртом, опустилась на скрипучую деревянную кровать, забормотала молитву Пресвятой Богородице, охраняющей сон, покой и благоденствие в дому. На половине молитвы она прервалась, вслушивается, как я засыпаю, и где-то уже сквозь склеивающийся слух слышно:
И чего к робенку привязалася? Обутки у него починеты, догляд людской...
Не уснул я в ту ночь. Ни молитва бабушкина, ни нашатырный спирт, ни привычная шаль, особенно ласковая и целебная оттого, что мамина, не принесли облегчения. Я бился и кричал на весь дом. Бабушка уж не колотила меня, а перепробовавши все свои лекарства, заплакала и напустилась на деда:
Дрыхнешь, старый одер!.. А тут хоть пропади!
Да не сплю я, не сплю. Че делать-то?
Баню затопляй!
Середь ночи?
Середь ночи. Экой барин! Робенок-то! - Бабушка закрылась руками: - Да откуль напасть такая, да за что же она сиротиночку ломат, как тонку тали-и-инку... Ты долго кряхтеть будешь, толстодум? Чо ишшэш? Вчерашний день ишшэш? Вон твои рукавицы. Вон твоя шапка!..
Утром бабушка унесла меня в баню - сам я идти уже не мог. Долго растирала бабушка мои ноги запаренным березовым веником, грела их над паром от каленых камней, парила сквозь тряпку всего меня, макая веник в хлебный квас, и в заключение опять же натерла нашатырным спиртом. Дома мне дали ложку противной водки, настоянной на борце, чтоб внутренность прогреть, и моченой брусники. После всего этого напоили молоком, кипяченным с маковыми головками. Больше я ни сидеть, ни стоять не в состоянии был, меня сшибло с ног, и я проспал до полудня.
Не может он, не может... Я те русским языком толкую! говорила бабушка. - Я ему и рубашечку приготовила, и пальтишко высушила, упочинила все, худо, бедно ли, изладила. А он слег...
Бабушка Катерина, машину, аппарат наставили. Меня учитель послал. Бабушка Катерина!.. - настаивал Санька.
Не может, говорю.. Постой-ко, это ведь ты, жиган, сманил его на увал-то! - осенило бабушку. - Сманил, а теперича?..
В деревне, где живет главный герой должно произойти знаменательное событие - приезд фотографа. Больше всего его ждут учителя и школьники, ведь едет он по делу - фотографировать.
Всей деревней решают куда поселить фотографа, чтобы тот почувствовал заботу о себе и работу свою выполнил на отлично. А в это время ученики и учителя думают о том, что надеть и как сесть, ведь фотографировать будут именно их. Решают, что отличников посадят на первый план, тех, кто похуже - на второй, а ребят, которые не отличаются ни
Прилежной учебой, ни поведением - назад.
Главный герой и его друг сокрушаются, что быть им на самых последних рядах, где на фотографии их даже не разглядишь и уходят на весь день играть и кататься с горки, где оба промокают и набирают полные обувки снега.
Ночью у мальчика начинают болеть ноги из-за ревматизма, который передался ему от мамы, в связи с чем он не может пойти в школу и сфотографироваться.
Он мучается всю ночь и плачет от боли, бабушка старается облегчить его участь всеми силами: и баню топит, где парит его, и спиртом растирает ноги, и лекарствами поит, но ничего не помогает. Стоит мальчику попытаться
Встать, как он валится на пол от боли. Когда приходит Саша, друг главного героя, тот всеми силами пытается заставить себя встать и пойти с ним, но затем обессилено валится на печку и заходится рыданиями. Саша же, удрученно глядя на друга, говорит, что тогда и он не пойдет фотографироваться.
Спустя неделю мальчику становится лучше. От безделья он рассматривает окна и то, как рамы на зиму подтыкают и украшают бабушка и соседи. Бабушка делает это, перекладывая между рамами мох, рябину и вату, «броско и без излишеств». У соседа дяди Левона в рамах одни стекла битые, другие подбитые фанерой, а где-то просто закрыты пузатой подушкой. У соседки Авдотьи много всего собрано из растений, да еще и украшено бумажными цветами.
Также главный герой любит наблюдать за цветами и как они распускаются и оживают весной. Он говорит, что всегда с нетерпением ожидает тот момент, когда цветок расцветает, но никогда не может поймать его.
В этот же день к ним в гости приходит школьный учитель. Лицо его бледноватое и не такое грубое, как деревенские, тесаные ветром, у него немного топорщатся уши и печальные, но добрые глаза. Его волосы зачесаны назад и деревенские называют эту прическу «под политику». Учитель приносит герою фотографию, которую тот долго рассматривает. Мальчик не находит там своего друга Сашу и себя самого, хотя и понимает, что ему там неоткуда взяться. Бабушка уговаривает учителя остаться и выпить чай, а потом еще всем хвастается, что к ним он заходил и чай за одним столом с ней и ее внуком пил.
Учителей в их школе всего двое - муж и жена. И есть у них ребенок-крикун, который все время плачет, но ухаживают за ним всей деревней. К учителям, вообще, отношение особое, ведь люди грамотные, вежливые, всегда на «вы» обращаются, если помочь нужно с грамотой или письмом каким, так никогда не откажут, будь то день или ночь.
Приехали они давно в деревню и решили школу открыть в одном из старых домов. Как позже выясняется, дом этот принадлежал когда-то деду главного героя Павлу и его семье, но когда началось раскулачивание, то выселили их оттуда в глухую осень. Тогда тяжело было, один красный карандаш и букварь на всех ребятишек, но учитель этого так не оставил. Ездил не раз в сельсовет, в город, учебники выпрашивал, краски, карандаши. Все появилось для учеников, а сельчане даже мебель для школы сами сделали - парты, стулья, и денег не взяли. Так и стали учителя в каждом доме желанными гостями. И каждый к ним забегал и то масло у них с молоком оставлял, то творог, дрова рубили и приносили к ним, но так, чтобы они никогда не догадались кто это сделал.
Когда закончились в школе тетради, краски и карандаши, учитель стал водить детей по лесу, рассказывать о травах и их лекарственных свойствах, о том, что каждое кольцо на срубе дерева обозначает год его жизни, и еще что из деревьев бумагу делают.
Ребята и сами объясняли что-то учителю: как выбраться из леса, если он вдруг заблудится, как различать по голосам птиц и других животных по звукам, рассказывали как спастись от лесного пожара и еще много всего. А как-то во время похода они наткнулись на змею. Учитель убил ее, а ребята потом ему рассказали, что нельзя было ее палкой бить, потому что могла она обмотаться вокруг нее и напасть на обидчика.
Уже потом, главный герой пишет, что вспомнил имена учителей только во время работы над книгой. Звали их Евгений Николаевич и Евгения Николаевна, но братом и сестрой они точно не были.
Он размышляет о гордом звании «учителя» и что важно быть таким, каким был Евгений Николаевич - человеком, готовым защитить своих учеников в любой момент, немного робким и с вежливой улыбкой.
Фотография все еще хранится у главного героя, хоть и пожелтела. Он до сих пор узнает лица ребят на ней и ткань, растянутая на палках с надписью «Овсянская начальная школа 1-й ступени» вызывает у него улыбку.
- спасибо
- vlfff
- Сюжет рассказывает о том, что однажды в деревню из города специально приехал фотограф, чтобы сфотографировать учеников школы. Дети сразу стали думать, как и где им встать. Они решили, что прилежные хорошисты должны сидеть на переднем фоне, те, кто учится удовлетворительно — в середине, а плохих надо поставить сзади.
Витька и его закадычный друг Санька, по идее, должны были стоять сзади, так как не отличались прилежной учебой и тем более поведением. Чтобы доказать всем, что они совсем ненормальные люди, мальчишки в снег пошли кататься с такого обрыва, с какого ни один нормальный человек никогда бы не стал. В итоге, извалявшись в снегу, они разбрелись по домам. Расплата за такую горячность не заставила себя ждать, и вечером у Витьки разболелись ноги. Бабушка самостоятельно поставила ему диагноз рематизни. Мальчик не мог встать на ноги, выл и стонал от боли. Катерина Петровна очень сильно сердилась на внука и причитала: Говорила тебе, не студися! Однако она тут же отправилась за лекарствами. Хоть и ворчит бабушка на внука, и передразнивает его, но относится к нему с огромной нежностью и сильной привязанностью. Дав ему затрещину, она принимается долго натирать внуку ноги нашатырным спиртом. Катерина Петровна глубоко сострадает ему, так как он сирота: его мама по роковой случайности утонула в речке, а у отца уже образовалась другая семья в городе. - В рассказе Виктора Петровича Астафьева «Фотография, на которой меня нет» отображена жизнь людей в тридцатые годы. Каждый живет, чем может. Быт жителей деревни очень прост. В школе нет ни парт, ни скамеек, ни тетрадей, ни учебников, ни карандашей.
Витя главный герой рассказа — живт без родителей. Огромную роль в его жизни играет, пожалуй, самый дорогой человек бабушка. Она отругает мальчика за простуженные ноги, поворчит немного, но потом будет всю ночь выхаживать, поить молоком, растирать, укутывать и останется до утра возле кровати любимого внука.
В повествовании автор вводит изображение окон. В одних была просто вата и три четыре розетки рябины с листиками. В других даже сткла были не везде. В третьих было навалено всего: и ваты, и моху, и рябины, и калины, и даже разноцветных бумажных цветочков, служивших самым лучшим украшением. «По окну, ещ не заходя в дом можно определить, какая здесь живт хозяйка, что у не за характер и каков обиход в избе».
В рассказе есть образ цветка, который является «двойником» мальчика. Порою, он угасает, гибнет, но вс же к весне вновь возрождается, появляются бледно-зелные побеги и торопливо тянутся вверх, чтобы однажды раскрыться прекрасным цветком.
Во фрагменте рассказа, где главного героя не отпускают фотографироваться, автор использует очень много глаголов. Таким образом, Астафьев пытается описать психологическое состояние мальчика, передать его мысли, чувства и эмоции читателю. Витя очень хочет пойти и сфотографироваться вместе со всеми. Но, в то же время, понимает, что ходить он совсем не может.
Бабушка главного героя добрая и заботливая деревенская жительница. В е речь автор включил огромное количество диалектных и просторечных слов и выражений. Так Астафьев показал всю простоту и незатейливость русского человека.
Конечно, в деревне есть и пьяницы, и «ненаджные люди». Но не они определяют атмосферу жизни. Особым уважением пользуется учитель не только за свои знания, но и за то, что он сам всех уважает, со всеми здоровается и никогда не отказывает в просьбе. Люди в этом рассказе, хоть и не идеальны, но ценят внутреннюю, душевную красоту людей.
В этом рассказе мне понравилось то, что деревня живт, как одна большая семья, дружная и крепкая. Иногда в ней случаются ссоры, но силой добра, помогая и прощая, можно победить все беды - Из города на подводе приехал фотограф!
Фотограф прибыл за полдень, и по этому случаю занятия в школе были прерваны.
Учитель и учительница — муж с женою — стали думать, где поместить фотографа на ночевку.
Решили поместить его в заезжий дом, но вмешалась тетка Авдотья.
Фотограф был пристроен на ночь у десятника сплавконторы. Жил в нашем селе грамотный, деловой, всеми уважаемый человек Илья Иванович Чехов. Происходил он из ссыльных.
Всем хотелось угодить фотографу, чтобы оценил он заботу о нем и снимал бы ребят как полагается, хорошо снимал.
Весь длинный зимний вечер школьники гужом ходили по селу, гадали, кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки. Решение вопроса о распорядках выходило не в нашу с Санькой пользу. Прилежные ученики сядут впереди, средние — в середине, плохие — назад — так было порешено. Ни в ту зиму, ни во все последующие мы с Санькой не удивляли мир прилежанием и поведением, нам и на середину рассчитывать было трудно. Быть нам сзади, где и не разберешь, кто заснят? Ты или не ты? Мы полезли в драку, чтоб боем доказать, что мы — люди пропащие.. . Но ребята прогнали нас из своей компании, даже драться с нами не связались. Тогда пошли мы с Санькой на увал и стали кататься с такого обрыва, с какого ни один разумный человек никогда не катался. Ухарски гикая, ругаясь, мчались мы не просто так, в погибель мчались, поразбивали о каменья головки санок, коленки посносили, вывалялись, начерпали полные катанки снегу.
Ночью наступила расплата за отчаянный разгул — у меня заболели ноги.
бабушка и, нашарив меня в темноте, перво-наперво дала затрещину. Потом долго натирала мои ноги нашатырным спиртом. Спирт она втирала основательно, досуха.
Не уснул я в ту ночь. Ни молитва бабушкина, ни нашатырный спирт, ни привычная шаль, особенно ласковая и целебная оттого, что мамина, не принесли облегчения. Я бился и кричал на весь дом.
Утром бабушка унесла меня в баню — сам я идти уже не мог. Долго растирала бабушка мои ноги запаренным березовым веником, грела их над паром от каленых камней, парила сквозь тряпку всего меня, макая веник в хлебный квас, и в заключение опять же натерла нашатырным спиртом.
В школу я не ходил больше недели. Бабушка меня лечила и баловала, давала варенья, брусницы, настряпала отварных сушек, которые я очень любил.
Потом учитель пришл навестить. Принс показать фотографию.
Далее идт речь об учителях и школе. - Сюжет рассказывает о том, что однажды в деревню из города специально приехал фотограф, чтобы сфотографировать учеников школы. Дети сразу стали думать, как и где им встать. Они решили, что прилежные хорошисты должны сидеть на переднем фоне, те, кто учится удовлетворительно — в середине, а плохих надо поставить сзади. Витька и его закадычный друг Санька, по идее, должны были стоять сзади, так как не отличались прилежной учебой и тем более поведением. Чтобы доказать всем, что они совсем ненормальные люди, мальчишки в снег пошли кататься с такого обрыва, с какого ни один нормальный человек никогда бы не стал. В итоге, извалявшись в снегу, они разбрелись по домам. Расплата за такую горячность не заставила себя ждать, и вечером у Витьки разболелись ноги. Бабушка самостоятельно поставила ему диагноз рематизни. Мальчик не мог встать на ноги, выл и стонал от боли. Катерина Петровна очень сильно сердилась на внука и причитала: Говорила тебе, не студися! Однако она тут же отправилась за лекарствами. Хоть и ворчит бабушка на внука, и передразнивает его, но относится к нему с огромной нежностью и сильной привязанностью. Дав ему затрещину, она принимается долго натирать внуку ноги нашатырным спиртом. Катерина Петровна глубоко сострадает ему, так как он сирота: его мама по роковой случайности утонула в речке, а у отца уже образовалась другая семья в городе. Дружба Так начиналось краткое содержание. Фотография на которой меня нет как литературное произведение рассказывает о том, что из-за своей болезни мальчик Витя все-таки пропускает одно из важнейших событий фотографирование с классом. Он очень сожалеет об этом, бабушка тем временем утешает внука и говорит, что как только он выздоровеет, то они сами поедут в город к самолучшему фотографу Волкову, и он сделает любые снимки, хоть на портрет, хоть на пачпорт, хоть на ероплане, хоть на коне, хоть на чем. И вот тут к самому важному моменту подходит сюжет. Краткое содержание (Фотография на которой меня нет) описывает, что друг Витьки Санька на утро приходит за другом и видит, что тот не может стоять на ногах, и тогда он моментально решает тоже не идти фотографироваться. Санька поступает как истинный друг, который не хочет расстраивать Витьку еще больше и поэтому тоже пропускает это событие. Даже несмотря на то что Санька готовился и надел новую телогрейку, он начинает успокаивать Витьку, что не в последний раз приезжает к ним фотограф, и в следующий раз они попадут в кадр. Фотография, на которой меня нет: отзыв и анализ Хоть и рассматривается здесь дружба деревенских мальчишек на совсем детском уровне, но этот эпизод скажется на развитии личности героя. В дальнейшем он будет очень важным: не только бабушкино воспитание и забота повлияли на его отношение к окружающему миру, но и добропорядочные отношения с друзьями. Произведение Фотография, на которой меня нет раскрывает образ истинных русских бабушек, как они жили в своих деревнях, вели свое хозяйство, украшали и утепляли свои окна мхом, потому что он «сырость засасывает», ставили уголек, чтобы не обмерзало стекло, и рябину вешали от угара. По окну судили, какая хозяйка живет в доме. Учитель В школу Витя не ходил больше недели. Однажды к ним пришел учитель и принес фотографию. Катерина Петровна с огромным радушием и гостеприимством встретила его, мило беседовала, угостила чаем и поставила на стол угощения, какие только могут быть в деревне: брусницу, лампасейки (леденцы в жестяной баночке), городские пряники и сушки. Учитель у них в деревне был самым уважаемым человеком, ведь он учил детей грамоте, а также помогал местным жителям писать нужные письма и документы. За такую доброжелательность люди помогали ему дровами, молоком, за дитем присмотреть, а бабушка Екатерина Петровна его малышу заговорила пупок. Заключение Вот на этом
